Мрачный Фридман (подборка за 2022-й год)

Природные эксперименты

В социальных науках сложно делать причинно-следственные выводы. Например, если Массачусеттский Технологический Институт лучше, чем Массачусеттский Университет Амхерст, то это может быть потому что в MIT лучшие профессора и лучшее финансирование, а может быть, просто туда подают абитуриенты поумнее.

А как быть уверенным в их уме? Может быть, самые успешные абитуриенты не умнее, а просто учились в частных школах, потому что их родители могли это позволить? Это невозможно проверить — можно, разве что, взять 100 пар близнецов и заставить старших подать в MIT, а младших — в UMass. Затем, через четыре года проверить знания. Естественно, что это сделать невозможно.

Очень интересно, когда люди делятся на разные группы не в результате их труда/бэкграунда/ума и т.п., а в случайном порядке. Это позволяет изучить судьбы относительно одинаковых людей в разных обстоятельствах и делать выводы о причинах тех или иных явлений. Но никто не захочет пожертвовать своей жизнью ради эксперимента.

Войны, кризисы, санкции, природные катаклизмы — это природный рандомайзер, который позволяет разделить одинаковых людей на разные группы и изучить сущность явлений.

Вот, например, вопрос: “Влияет ли экономический строй на количество детей в семье?” Нельзя сравнивать СССР и США, потому что у них другой менталитет. Нельзя сравнивать СССР и Россию, потому что времена изменились. Нельзя сравнивать по зарплате, потому что человек мог осознанно выбрать жить при коммунизме несмотря на заработок — это внутреннее убеждение могло повлиять на желание заводить детей.

А вот какое сравнение делать можно и корректно: сравнить семью в Восточном Берлине и семью с похожим профилем в Западном. Это сравнение корректно, потому что обоим навязали экономическую систему, но ни тех ни других никто не спрашивал. А вовремя убежать не успели.

О курсе валют

Есть много факторов, которые определяют курс валюты, но суть одна и очень проста — если люди хотят держать ту или иную валюту, то курс растёт, а если нет, то падает.

В самОй бумажной купюре нет никакой ценности… кроме ликвидности, то есть веры в то, что завтра мы можем эту купюру обменять на что-нибудь. Если, например, нам кажется, что завтра мы не сможем избавиться от этой бумажки, то мы постараемся её сегодня же продать, из-за чего курс упадёт. В то же время, если нам нужен газ, а его продают только в рублях, то нам всё равно придётся покупать рубли, что увеличит курс рубля.

Правительства и Центробанки всего мира всегда делают подобные официальные заявления, которые напрямую влияют на курс валют. Сразу встаёт вопрос: в чём они заинтересованы — в росте или падении валюты? Тут тоже много факторов, но суть проста — высокий курс выгоден для импорта (айфон будет стоить меньше рублей, если доллар упадёт), а низкий курс выгоден для экспорта (доход от нефти будет меньше, если доллар упадёт). Поэтому, если страна — это нетто-импортер (покупает больше, чем продает), ей выгоден высокий курс своей валюты, а если нетто-экспортер (продаёт больше, чем покупает), то будет выгоден низкий курс.

Поэтому не помешает воспринимать любое заявление любого лидера страны, как попытку повлиять на курс валюты.

Не математика

На первом курсе на экзаменах по микроэкономике распространена вот такая задача с подвохом:

Фирма может производить только два продукта — X и Y. Доходность компании задана следующей формулой:

f(X,Y) = 3X - log(Y).

Как оптимально распределить ресурсы на продукты X и Y, если бюджет фирмы равен 1 млн$ ?

Как правило, многие студенты начинают вычислять производные, но ответ очень прост — по формуле видно, что перед X стоит знак плюса, а перед Y — знак минуса. То есть, доход компании растет вместе с Х и падает с Y. Отсюда и ответ: нужно инвестировать все деньги в товар Х. А товар Y вообще не производить.

Стандартный месседж профессоров: “Экономика — это не математика. Понимайте контекст перед тем, как заниматься вышматом!”

—-

Наблюдая за актуальными механизмами поддержки IT-сектора, захотелось обновить задачу следующим образом:

Каков оптимальный размер налоговой льготы для стимуляции IT-бизнеса, если тебя заблочил Intel и AWS?

Пол Кругман и эффект масштаба

В течение нескольких веков самые яркие экономисты (Смит, Рикардо, Хэкшер, Оулин, Столпер, Сэмюелсон) считали, что международная торговля возможна только в том случае, когда каждая страна специализируется на своих природных преимуществах, и торгует только этими товарами. Все они считали, что существует некий глобальный баланс в торговле, достигнув которого, больше не произойдёт сдвигов в индустриях…

…пока в 80-е годы не пришёл Пол Кругман со своей Новой Теорией Торговли. Он добавил в модель торговли простую истину, о которой забыли все остальные экономисты: эффект масштаба.

Эффект масштаба (economies of scale) — это явление, при котором издержки на производство падают при большом оборотах. Именно из-за эффекта масштаба Ikea может продавать мебель дешевле, а Intel увеличивать производительность чипов — у них большие масштабы, потому что их целевой рынок — это весь мир.

Кругман привёл такой пример. Представьте, что страна не умеет производить какой-либо товар дешево и эффективно, и поэтому его импортирует, потому что производить невыгодно. Если закрыть границы и заставить эту страну производить этот товар, то с ростом оборотов появится эффект масштаба, и страна начнет производить этот продукт дешевле и эффективнее не только чем раньше, но и в сравнении с другими странами, а другим странам станет выгоднее не производить товар у себя, а покупать у этой страны. Таким образом, если вовремя снова открыть границы, то страна-импортер может превратиться в экспортера.

Таким образом, Кругман показал, что во всемирной торговле не существует статичного глобального баланса. За что ему дали Нобелевскую премию по экономике.

Арт-экономика

Арт-объекты и произведения искусства не поддаются обычным законам экономики, потому что невозможно точно подсчитать их ценность. Черновик Ван Гога может стоить миллионы сейчас и не стоить ничего при его жизни. Неоновую советскую надпись “Храните деньги в сберкассе” могут хейтить современники, потом её могут повесить домой хипстеры, а потом она может встать обратно не как историческое наследие, а как реальная вывеска воскресшей сберкассы. Поэтому покупатели могут захотеть переплатить в надежде, что в будущем товар приобретет ценность.

По этой причине для продажи произведений искусства нужны механизмы, которые выявляют истинную ценность объекта для покупателя. Лучше всего с этим справляются аукционы. В микроэкономике есть целая область Auction Theory (Теория аукционов), которая характеризует различные условия проведения аукционов (открытые-закрытые ставки, с ограничением во времени и без, оплата первой ставки и механизм Викри и т.д.)

Эта область довольно обширна, но основная находка в том, что в экономике искусства важны личная оценка и готовность покупателя платить, важны условия ставок, но не важна технология, которая регистрирует собственность. Таким образом, нет разницы между бумажным сертификатом о передаче собственности с подписью и печатью нотариуса и НФТ-токеном, который перекладывает ответственность за заверение всем участникам блокчейна. Другими словами, блокчейн не несёт никакой инновации в определение ценности и цены арт-объекта, а только в регистрацию его собственности. При этом, НФТ к риску потери арт-ценности добавляет ещё риск падения курса токена.

Виды экономических благ

Товары и услуги можно классифицировать на 4 группы по двум критериям: (не-)исключаемость и (не-)конкурентность. Исключаемость — это когда доступ к продукту или услуге ограничен. Конкурентность — это когда потребление товара одним человеком уменьшает возможность потребления другими людьми.

Подробнее и с примерами:

А) Частные блага — исключаемы и конкурентны; например, компьютер, одежда, мебель и т.д. Б) Общие ресурсы — неисключаемы, но конкурентны; например, автомагистраль — на ней может ездить кто угодно, но если машин будет слишком много, то дорога встанет в пробку В) Общественные блага — неисключаемы и неконкурентны; например, GPS навигатор — им может пользоваться кто угодно, не мешая остальным пользоваться одновременно. Г) Клубные блага — исключаемы, но неконкурентны; например, поездка в метро — безбилетные пассажиры никак не мешают остальным пассажирам, но их всё равно не пускают, даже если вагоны ездят пустые.

Категории очень гибкие и один и тот же товар можно отнести к разным группам. Например, различные международные конвенции включают чистую воду и свежий воздух в общественные блага — но эта конструкция разваливается в странах, с загрязнением или засухой. Или, например автомагистраль — это общий ресурс, но платная дорога — что-то между частным благом и клубным благом. Даже частные блага не на 100% ясны. Например, частные нефтедобывающие компании — некоторые могут захотеть отобрать и поделить всю их прибыль.

Подлётное время

Если национальная безопасность — это общественное благо, то присоединение новых территорий никак не поможет сделать страну более безопасной. Потому что новых граждан тоже надо будет защищать. Да, расширение территорий увеличивает подлётное время ракет до центра, но оно же и уменьшает подлётное время ракет до новых границ, которые ещё ближе к противнику, чем раньше. Чем больше территория, тем больше и ответственность.

Один выход из этой проблемы — это наплодить очень много нейтральных стран по границе, которых не надо защищать, и их единственная функция — это тот самый буфер. Второй выход — это открыто объявить национальную безопасность клубным благом или частной собственностью, мол “на всех не хватит” и спокойно расширять территории, зная, что центр в безопасности.